Вера Блазнина
Фронтовые маршруты
Нелегкая доля в дни Сталинградской битвы досталась железнодорожникам. К защитникам города на Волге шли эшелоны с горючим, продовольствием, живой силой.
Железнодорожники не находились на боевых позициях, но зачастую их работа проходила под бомбежками, огнем. У них были свои рубежи, фронтовые маршруты.
Железнодорожная станция Филоново Приволжской железной дороги в 1942 году получила статус стратегического военного объекта.
Пожалуй, никто из железнодорожников так остро не ощущал беззащитности при нападении вражеских самолетов на сопровождаемые поезда, как кондуктора. Во время рейса они находились на тормозных площадках, своего рода наблюдательных пунктах, смотрели на небо. Моя землячка Александра Андреевна (Петрова) Кулемзина, будучи 18-летней девушкой, за несколько месяцев до Сталинградской битвы поступила на курсы кондукторов, проучилась всего каких-то две недели, а начальник профильных занятий Н.К. Гриднев заметил способную девушку и предложил ей сдать экзамены с коллегами, зачисленными три месяца назад. Подготовилась Шура и сдала на «отлично», получив профинвентарь: 4 керосиновых фонаря, «башмак» под вагоны и спецодежду.
И вот новоиспеченный кондуктор Александра Петрова отправилась в рейс, сопровождая свой первый, пока еще мирный эшелон с горючим до Поворино.
— Свой паек, 800 граммов хлеба и сельдь, ели экономно: приходилось стоять на разъездах иногда 2-3 дня. Мысленно я, конечно, стремилась домой к маме и младшей сестренке: папу моего репрессировали. Не было хозяина в семье. Жили все в этом доме, где сейчас живу и вдовствую я, по улице Красногвардейской.
Да, но только вот в 1942 году у штакетинного забора не стояла лавочка, не цвела по весне душистой розовой дымкой сирень.
В июле 1942 года Александра Петрова получила первое боевое крещение, сопровождая воинский эшелон до разъезда Конный. Под станцией Раковка его настигли немецкие бомбардировщики. Распластанными черными телами они заслоняли небо. Всего 15. А летели строго звеньями по 3.
— Кресты видела отчетливо на их боках,- вспоминает Александра Андреевна. – Сердце бешено заколотилось у меня в груди. Ладно, погибнуть ей, принимала эту участь, как закономерность военного времени Шура, но сколько военных сгинут даром. А они сила, подмога защитникам Сталинграда. Последний вагон остановился под мостом, на котором расположились зенитные установки. Вскоре они начали вести заградительный огонь, оставляя на небе облачка разрывов.
Торжественный воздушный строй нарушился: несколько звеньев устремились вперед, а оставшиеся пытались атаковать воинский эшелон. Военные поспешно выпрыгивали из вагонов, падая плашмя на землю. Пулеметные расчеты заняли боевые позиции недалеко от эшелона и открыли огонь. В последний вагон впереди стоявшего состава сразу угодила бомба. Находившиеся в нем боеприпасы начали взрываться. Шура, лежа на земле, услышала: «Ползите сюда, в бомбоубежище». Земля дрожала от взрывов.
Когда немцы отбомбили и слышен был только удаляющийся гул, находившиеся в укрытиях люди вышли. Увиденное по-настоящему ужаснуло: в земле зияли воронки, вывернутые рельсы растопырились гигантскими «усами» в разные стороны. Повалены столбы, сорваны провода электропередач. Изредка взрывались уцелевшие снаряды, черный дым и запах гари наполняли воздух. По счастливой случайности, воинский эшелон остался невредим, разве только кое-где в деревянных боках теплушек засели осколки, расщепили доски.
Эшелон пустили к Конному разъезду ночью, отремонтировав железнодорожную линию. Нелегко было водить составы в ночное время. Обычные сигналы на железнодорожном транспорте были запрещены, чтобы не привлекать внимание противника с воздуха. Вокруг простиралась погруженная во мрак степь. Тишина, не видно огней. Железнодорожные здания по пути следования разбиты. При бледном свете луны мелькают обугленные руины с пустыми глазницами окон, обгоревшие остовы вагонов.
Из беседы с тетей Шурой, так мы ее звали по-соседски, сделала вывод, что железнодорожники — как воины на передовой.
— На обочине железнодорожного полотна,- продолжала Александра Андреевна,- стоит стрелочник, в руке у него фонарь с затемненным стеклом – для маскировки. Он на посту указывает, что путь после бомбежки восстановлен и можно ехать дальше. Вздохнешь облегченно, но расслабляться нельзя: там, вдали, сражающийся Сталинград. Его защитники ждут грузы, подкрепления. Солдатам нужны хлеб, патроны, бинты.
Торопливо стучали тяжелые колеса, продвигались по путям, буквально сделанным из кусков рельсов, соединенных и проложенных по свежей насыпи. Заметила Шура в степи могильные холмики, догадалась, что могли похоронить здесь наскоро или железнодорожников, или военных, погибших при бомбежке.
Утром, не доезжая до разъезда Конный, от телефониста в эшелоне Шура одна из первых услышала тревожную новость: немцы десантировались на пункт их назначения.
— Быстро, организованно, за полтора часа, разгрузились наши военные. Им предстояло сделать маршбросок, а затем бой с немцами. Оставляли они в вагонах атрибуты мирной жизни: гитары, балалайки, гармоники. Некоторые предлагали мне: «Возьми, сестренка, ведь мы на гибель идем. А тебе, может, после войны пригодится».
После сказанного Александра Андреевна отводила взгляд, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. И только после тяжелого вздоха продолжила:
— А вот однажды в Панфилово мне вручили спецпакет, чтобы в Себряково передать его офицеру, фамилии не помню. Единственное, запомнилась внешность этого мужчины: среднего роста, плотного телосложения, строгие глаза с нахлобученными бровями, ладно сидящая военная форма, скрипящая портупея.
Шуру сопровождали офицер-лейтенант и двое солдат. Поблагодарил тогда девушку бывалый вояка, которому и предназначался пакет. А у Саши камень с души свалился: задание выполнила.
Солнце на закате. Вдруг послышался натужный гул. Александра сразу посмотрела на небо и, увидев черные силуэты десяти вражеских самолетов, сказала шепотом:
-Будут бомбить.
Лейтенант нахмурился, до красноты потер подбородок и серьезно проговорил:
— Нам остается искать укрытие.
Во время налета молодой кондуктор получила ранение: осколком резануло повыше локтя, но бригадные помогли перевязать рану и приободрили: «Не горюй, Шура, до свадьбы заживет. Еще не раз поедешь. Главное – кость не задета».
Набухший от крови рукав рубашки, прилипая, вызывал неприятную дрожь, и Шуре впервые хотелось по-детски разрыдаться. Немецкая авиация работала хорошо: не раз приходилось вжиматься в землю до ломоты в мышцах, утирать с лица пыль и слезы. Однако Шура продолжала кондукторствовать. Никаких больничных у нее не было. Вот уж поистине вспомнишь строчки из стихотворения М. Светлова: «Какая безмерная тяжесть на женские плечи легла…»
— Обычно водили поезда машинисты из Арчеды, Поворино, неоднократно ездила и с земляком Володей Назаровым, пусть земля ему будет пухом. Неунывающий был человек. Его хорошее настроение всегда передавалось бригаде. Вот что значит загадочная русская душа. Ведет Володя состав, а нам по селектору поет свою любимую «Жигули, брат, Жигули». Смеялись над ним: « Не дай Бог налетят – будет тебе Жигули».
— В трудных условиях доставки всего необходимого защитникам города на Волге мы стремились снизить потери маршрутов с горючим от бомбежек. Цистерны маскировали ветками. Состав походил слегка на «лесополосу» и меньше мозолил глаза «немецким летунам».
Летом 1942 года под станцией Раковка Александра Петрова совершила поистине героический поступок, спасая машиниста, бригаду, эшелон с боеприпасами и военных, сопровождавших их.
Завидев издали на небе приближающихся немецких «охотников», Шура насторожилась, оглядела свой боевой пост – тормозную площадку, поежилась зябко: расшалились нервишки. Но когда самолеты поравнялись с паровозом, девушка взялась за холодную ручку стоп-крана и сильно дернула. Металлический резкий, закладывающий уши скрежет колес. Состав начал тормозить. Люди выскакивали на ходу, скатывались по щебневой насыпи. Девушка поранила ноги в кровь, затем бросилась спасаться в лесополосу.
Бомба упала прямо перед локомотивом, царапнув осколками обшивку его передней части. Сопровождающие военные, бригадные и машинисты упали в траву. Самолеты, к их удивлению, бомбить не стали, а круто развернувшись, полетели в их направлении. Летчики начали поливать укрывшихся в траве свинцом. Защелкали пули, но ни одна из них не задела людей. Самолеты вскоре улетели в обратном направлении. А кругом мирно шелестели листочками белоствольные красавицы, кокетливо покачивая светло-коричневыми «сережками».
— По прибытии на станцию Филоново увидела я уже разбитое бомбоубежище. Со слов очевидцев узнали, что разбомбили немецкие стервятники и воинский эшелон. Из руин бомбоубежища смогли вытащить нескольких погибших, остальных завалило землей и деревянными перекрытиями. А рядом, на старом клене, раскинувшем сухие ветки, висели сизые человеческие внутренности. Верующие пожилые люди крестились, приговаривая: «Упокой, Господи, с миром мученическую душу».
В тот день прямым попаданием бомбы было уничтожено здание железнодорожного клуба, которое служило временным пристанищем беженцев-евреев. Останки погибших вывозили подводами на громковское и перевозинское поселковые кладбища в общие могилы. Похоронным плачем тогда огласилась привокзальная площадь.
В воспоминаниях бывшего кондуктора был и особенный бытовой эпизод – «бомбежка с рельсами». К немецким авианалетам население рабочего поселка Новоаннинский уже привыкло: обычно по объявлению «воздушной тревоги» люди начинали искать укрытия.
— Мы же: мама, я и сестра побежали на переулок К. Цеткин, упали в маленькое углубление под чужим забором, обхватив руками головы, Слышим, что-то свистит протяжно в воздухе. Упало рядом в траву. При этом Александра Андреевна тяжело опустила ладони на стол, словно пытаясь показать этим жестом падение неизвестного предмета. Взрыва не последовало.
Странно: не могли же «щедрые» немцы сбросить «бракованную» бомбу. Что-то темнело в траве. Один мужчина из любопытства пополз к «небесному подарку». Женщины отговаривали, а он – ни в какую. Подполз к бомбе земляк-храбрец да как засмеется, что у лежавших мурашки по коже побежали. Не тронулся ли умом человек от увиденного? Подняли головы от земли, спросили, в чем дело. Оказывается, немецкие летчики решили потешиться, сбросив железнодорожную накладку (соединенный кусок рельсов). И смешно, и страшно.
После разгрома немецких войск под Сталинградом Александру назначили стрелочницей. За хороший, добросовестный труд она награждена значком «Отличник-движенец». С 1942 года по 1947-й отработала землячка на железной дороге станции Филоново. В послужном списке Александры Андреевны есть юбилейные награды.
9 Мая 2000 года А.А. Кулемзина получила значок и удостоверение «Фронтовик 1941-1945 гг», позволяющие ей пользоваться некоторыми ветеранскими льготами и прибавкой к пенсии.
— Не забыло обо мне и наше правительство,- не без гордости говорила Александра Андреевна, показывая красочные открытки-поздравления с праздником Победы от глав правительства бывшего и нынешнего: Б. Н. Ельцина и В. В. Путина. – Поздравили и руководители областной и районной администраций: Н. К. Максюта, Ю. И. Мордасов, начальник Волгоградского отделения Приволжской железной дороги Б. Л. Садовский.
Да, есть что оставить Александре Андреевне в память о себе своим сыновьям, внукам и правнукам. Главное, чтобы документальное прошлое вдовы, матери, бабушки, прабабушки было историческим достоянием большой семьи Кулемзиных, а не страшным повторением современности.
На привокзальной площади в окружении величавых елей стоит скромная памятная стела. Сюда в празднование ежегодного дня Победы приходит А.А. Кулемзина, чтобы почтить минутой молчания память погибших земляков. Памятная стела – доброе напоминание о суровых военных испытаниях ныне живущим.
PS. В 2005 году Александры Андреевны Кулемзиной не стало. Светлая ей память.