Геннадий Овчинцев 

Истоки будущего

Рассказ из книги «Даль деревень»  (Волгоград, 2002).

 

На довоенных картах города Сталинграда этот овраг значился Долгим, хотя в сравнении с безымянными братьями  выглядел коротышкой. Чуть ли не в центре, в районе Балкан, он начинал разбег с крохотной трещинки, куда детская рука не пролезет, но у самой Волги становился угрожающе глубоким. По дну оврага бежал ручеёк, питающий многочисленные запасники, поросшие камышом.

Своё название овраг получил ещё в  стародавние времена, когда царицынские купцы объезжали его по долгой дороге. Однажды могутные толстосумы не поскупились и устроили через овраг земляную дамбу. Не забыли дорожники про ручеёк, уложив для него бетонную трубу в рост человека.

Промозглой осенью сорок второго, когда   безбожно лили серые дожди, беззащитные жители военного Сталинграда искали спасение в наспех отрытых щелях. Словно стрижиные гнёзда, усеяли склоны оврага сотни пещер — временные человеческие жилища. Но не всё учли строители овражных щелей. При обстрелах немцами наших позиций с Мамаева Кургана правая сторона оврага была полностью разрушена от прямых попаданий. Часто слышались угасающие крики заживо похороненных людей, но прийти на помощь под непрерывным огнём и метелью смертоносных осколков было невозможно, да и бесполезно пытаться голыми руками одолеть многотонные глыбы земли…

Сейчас от оврага не осталось следов: при очистке волжского дна земснарядом он был засыпан речным песком. Только обелиск, где располагался штаб генерала Родимцева, оставил отметку выхода оврага к правому берегу Великой русской реки.

Иногда, сидя у этого обелиска, я часами любуюсь на Волгу, чья вечность несётся вместе с моей памятью…

На этот раз мои воспоминания прервал чей-то спор на высоких тонах. Двое мужчин размахивали руками и, казалось, без рукоприкладства не обойтись. Молодой парень с аккуратной тёмно- каштановой бородой тыкал пальцем в какую-то схему, надрывно кричал.  По произношению слов я понял, что он иностранец. Особенно чётко бородач произносил фамилии и названия местностей: Балканы, Родимцев, Долгий…

Позабыв о приличии, я подошёл к ним. Оппонент интуриста, высокий и худой, как хлыст, недоброжелательно посмотрел на меня и спросил:

— Вам что-нибудь надо?

— Ничего. Просто я  услышал, что вы говорите об овраге Долгий. Здесь наша семья обитала больше двух месяцев.

— Не может быть! — заревел бородач. — Я читал, что в Долгом погибли все!

Он подбежал ко мне и стиснул так крепко своими лапищами, что в какой-то момент у меня перехватило дыхание. Потом, поняв, что малость переборщил, отпустил и рассматривал внимательно, как музейную редкость. Гость говорил медленно, с большими паузами, обдумывал каждое  слово:

— Ох, русские, русские… Из какого металла вас выточил Бог?

Умолк, призадумался и снова взглянул на меня:

-Господин Иванов не хочет меня слушать. Может быть, вы за него мне ответите? Я не понимаю, почему в первый день бомбёжки погибло 42 тысячи мирных жителей? Неужели нельзя было за год войны переправить всех за Волгу?

— Не было разрешения Верховной ставки,- объясняю я. — Сталинград без жителей защищать было незачем.

— Не понимаю. Зачем такие жертвы? У нас, в Америке, каждый человек дороже золота, а вы так транжирите. Я изучаю историю, и вот вычитал в этой брошюре, — он помахал красной корочкой «Хроника огненных дней», — что за всё время битвы сталинградцам выдали сухой паёк на две пятидневки, а как же они жили ещё сто пятьдесят дней? Если в Ленинграде  хоть как-то кормили, а как же могли выжить вы?

— Не знаю,- смутился я и ляпнул обычное,- умом Россию не понять!

— Да-да! Вот именно — не понять. Господин Иванов говорит, что на этом месте располагался штаб генерала Родимцева. До Волги несколько метров. Неужели фашистам не хватило техники, чтобы сбросить вашу армию в реку? Не понимаю!

— А что же тут понимать? Солдатам было за что воевать.

— Вот я и делаю вывод, что русский солдат — хороший воин, а генералы у вас плохие, очень плохие.

Признаться, он меня разоружил своей логикой. Я попытался возразить, что у нас были стратеги, иначе войну бы не выиграли. На это он рассмеялся, а я обиженно отвернулся и хотел отойти. Бородач ухватил мою руку и посерьёзнел.

— Простите, отец. Я смеялся потому, что вспомнил  одного немца. Он показал мне глубокий шрам на голове и рассказал, как его опередил русский солдат. Немец был с автоматом, а тот с лопатой, и всё же опередил.

Вот  теперь мы смеялись все.

На прощание американец долго тряс мою руку, потом обнял и поцеловал трижды по-русски.

Я шёл по берегу и размышлял, что будущего без прошлого не  бывает. Прошлое — истоки будущего. Спите спокойно, солдаты и все погибшие в войну сталинградцы. Вас не забыли и не позабудут никогда!

На фото: Геннадий Петрович Овчинцев на встрече с читателями в г. Новоаннинский.